loneliness is in me...
loneliness is in me...
Ездила на новой лошадке в среду...на Кении...она белая в черную пятнышку...интересная...только седлать ее трудновато...когда ее девочка начала неправильно седать,та встала на свечку,завалилась на решотки,потом еще раз завалилась и в итоге поранила себе передние ноги...а так милая десятилетняя лошадка...
суббота, 17 декабря 2005
loneliness is in me...
Конец четверти...все...полугодие закончилось,можно отдыхать...но на этой неделе меня завели...ох как завели...сначала я была зла,затем у меня была истерика на целый день,а затем я снова в ярости...но Пуф...и все лопнуло как мыльный пузырь...все..один мелкий экзамен по алгебре,от общества я свободна...и...всеееее....
Наверное я полная сволочь(извените за выражение),но я чувтвую полную опустошенность и скуку...и остаток злости...и вобщем-то все сливается в пустоту...большую полость внутри...в сердце...
да еще млин...продула себе на фиг всю спину...и теперь маюсь...плюс нос еще не прошел...и кашель...
Наверное я полная сволочь(извените за выражение),но я чувтвую полную опустошенность и скуку...и остаток злости...и вобщем-то все сливается в пустоту...большую полость внутри...в сердце...
да еще млин...продула себе на фиг всю спину...и теперь маюсь...плюс нос еще не прошел...и кашель...
вторник, 13 декабря 2005
loneliness is in me...
Прежде чем сесть на лошадь верхом, вам необходимо добиться с ее стороны уважения и понимания, а достигнуть этого возможно путем изучения особого «лошадиного» языка. И даже не думайте сесть на лошадь, пока не установите доверительные отношения с ней! На вас ложится большая ответственность: вы становитесь вожаком маленького табуна, состоящего из вас и вашего коня. Он должен предоставить вам право принимать решения и полностью доверять им. Воспринимая вас в качестве лидера, лошадь охотно и без малейшего принуждения позволит вам абсолютно все: она станет ходить в сборе, преодолевать препятствия, поворачивать и осаживать – и при этом работать не по приказу, а из уважения к вам.
«Семь игр» – это систематический подход к изучению «лошадиного» языка, ведь это те же самые игры, в которые играют лошади, устанавливая контакты и определяя лидерство. Лошадь, которая выигрывает все «Семь игр», становится вожаком табуна, наша задача – стать таким же вожаком для собственного коня. Любое ваше действие в отношении лошади будет либо одной из этих игр, либо состоять из комбинации нескольких из них.
Каждой игре присвоен порядковый номер, так как важно, чтобы вы обучали лошадь в определенном порядке. Кстати, возможно, ваш непарнокопытный приятель уже начал играть с вами! Лошадь по своей природе готова стать ведомой, но лишь в том случае, когда она сталкивается с настоящим лидером. Именно таким лидером вам и помогут стать «Семь игр» и разученный с их помощью «лошадиный» язык.
Итак, первые три игры – «дошкольные», они словно кубики с буквами, с помощью которых малыши учатся складывать слова.
«Семь игр» – это систематический подход к изучению «лошадиного» языка, ведь это те же самые игры, в которые играют лошади, устанавливая контакты и определяя лидерство. Лошадь, которая выигрывает все «Семь игр», становится вожаком табуна, наша задача – стать таким же вожаком для собственного коня. Любое ваше действие в отношении лошади будет либо одной из этих игр, либо состоять из комбинации нескольких из них.
Каждой игре присвоен порядковый номер, так как важно, чтобы вы обучали лошадь в определенном порядке. Кстати, возможно, ваш непарнокопытный приятель уже начал играть с вами! Лошадь по своей природе готова стать ведомой, но лишь в том случае, когда она сталкивается с настоящим лидером. Именно таким лидером вам и помогут стать «Семь игр» и разученный с их помощью «лошадиный» язык.
Итак, первые три игры – «дошкольные», они словно кубики с буквами, с помощью которых малыши учатся складывать слова.
loneliness is in me...
Мой кот пошляк!!!!!!я не знаю почему он так сделал...по идее он так делать не должен...но он ЭТО СДЕЛАЛ!!!бедная моя игрушка-моя любимая игрушка...у меня теперь тихое отвращение к нему...на моих неокрепших глазах...ужас...
понедельник, 12 декабря 2005
loneliness is in me...
Пришла мне в голову идея...и теперь не вылезает...жалко мне лошадей...мне ужасно хочется и самой начать, или хотя бы посмотреть,как работают лошадь без всяких там железок...боли и принуждения...хотя я и сама езжу с треньзелем и мне теперь ужасно стыдно и перед Сенькой...и перед Беской...а еще говорила,что люблю их...
а ведь так хочется построить отношения с лошадю на доверии и получать удовольствие как мне,так и ей,чтобы радовалась не только я,но и лошадь...но разве же в прокате дадут тебе начать использовать хоть какие новые методики?...НЕТ...
а мне это чувство проникает уже не в первый раз...точно то же я чувствую,когда натягиваю набедняшку треньзельное оголовье...
а ведь так хочется построить отношения с лошадю на доверии и получать удовольствие как мне,так и ей,чтобы радовалась не только я,но и лошадь...но разве же в прокате дадут тебе начать использовать хоть какие новые методики?...НЕТ...
а мне это чувство проникает уже не в первый раз...точно то же я чувствую,когда натягиваю набедняшку треньзельное оголовье...
суббота, 10 декабря 2005
loneliness is in me...
Давно я тут не была...дела,дела...
Но ничего,у нас больных осталась только последняя мучительная неделя зачетов и проверочных,еще неделя сэсси6алгебра и обществознание...кому она только нужна!!!
вот...я болею...у меня болит горло,гаеморит,вечно болит голова,спина и маленькая температурка,но я мужественно хожу в школу1-----достало...все.
Конец полугодия,а у меня 3!!!по биологии-хотя всю жизнь была 5 обалдеть...
26ого были соревнования... на езде я почти все забыла,шпрунт зацепился за седло,повод выскальзывал из рук...но я заняла 5 место...из семи...
Но ничего,у нас больных осталась только последняя мучительная неделя зачетов и проверочных,еще неделя сэсси6алгебра и обществознание...кому она только нужна!!!
вот...я болею...у меня болит горло,гаеморит,вечно болит голова,спина и маленькая температурка,но я мужественно хожу в школу1-----достало...все.
Конец полугодия,а у меня 3!!!по биологии-хотя всю жизнь была 5 обалдеть...
26ого были соревнования... на езде я почти все забыла,шпрунт зацепился за седло,повод выскальзывал из рук...но я заняла 5 место...из семи...
вторник, 15 ноября 2005
loneliness is in me...
Сегодня,когда шла домой проходила мимо местной школьной курилки...мало того что там собрались практически все старшекласники,так там еще и маленькие дети стояли,курили и пили пиво!ужас,куда катится мир...
понедельник, 14 ноября 2005
loneliness is in me...
Во время передвижения военного отряда, при обнаружении врага и в ряде других случаев, индейцы передавали друг другу информацию при помощи различных сигналов. Вождь сиу Железный Ястреб говорил: "Великий Дух дал белым силу читать и писать, и передавать таким образом информацию. Нам он дал силу говорить руками (язык жестов ) и посылать информацию на дальние расстояния при помощи зеркал, одеял и скакунов". Кроме того, индейцы подавали друг другу сигналы, имитируя голоса животных и птиц, горящими стрелами и дымом костра.
Индейцы переговаривались между собой на расстоянии слышимости, имитируя лай лисицы, крик ястреба или вой волка через короткие промежутки времени, давая друг другу знать о своем местоположении, опасности и т.п. Сигналы эти могли меняться и потому заранее обговаривались. Они были настолько же понятны индейцам, как "телеграфные сигналы, используемые среди цивилизованных народов". Команчи в набегах часто перекликались и подавали друг другу сигналы, подражая уханью совы или вою койота.
Но наиболее часто индейцы имитировали вой и повадки волка. Воем они переговаривались между собой, а надевая шкуру на спину, могли близко подкрасться к вражескому лагерю, не вызывая при этом опасений у противника.
Лошадь применялась индейцами, чтобы привлечь внимание, сообщить об опасности, об обнаружении врага или дичи, подать сигнал к сбору или рассредоточению отряда и т.д. Для этого индеец скакал взад-вперед или по небольшому кругу. Радиус круга или расстояние, покрываемое всадником, могли рассказать его соплеменникам о количестве противника или дичи. Чем опаснее была ситуация, тем больше кругов делал всадник. Если враги приближались, разведчики шайенов разъезжали кругами, давая отряду знать, что нужно присоединиться к ним. Энтони Грасс, побывавший в 1808 году среди вичитов и команчей, писал в своем дневнике: "Их манера подавать сигналы стоит того, чтобы о ней упомянуть. Заключается она в поворотах их коней всевозможным образом и в разных направлениях на холме так, чтобы соплеменники, находящиеся позади на расстоянии пяти, восьми и даже десяти миль могли разобрать их. Подающие сигналы располагаются так, что они могут видеть друг друга и передавать информацию о количестве и силе врагов, к какому племени они принадлежат, стоят лагерем или движутся, а если движутся, то в каком направлении". Ричард Додж сообщал, что если воин на полной скорости мчался на вершину холма, и делал на ней несколько быстрых кругов, это означало: "Опасность. Быстро соберитесь вместе". По поведению всадника, движениям лошади и, естественно, исходя из сложившейся ситуации индейцы обычно могли отличить идет речь о враге или дичи. Если ничего не было обнаружено, индеец въезжал на вершину возвышенности и, обычно, спешивался, хотя было достаточно и просто проехать по вершине у всех на виду. Другой вариант этого сигнала - воин выезжал на вершину холма, останавливал лошадь, стоял там без движения две-три минуты, после чего медленно уезжал. Это означало: "Все спокойно. Никаких признаков врагов или опасности нет". В зависимости от скорости, с которой воин скакал вперед-назад или по кругу, индейцы узнавали насколько важную информацию он хочет сообщить. Очень быстрая скорость давала понять, что соплеменникам следует как можно скорее добраться до всадника. Если появившийся впереди всадник, быстро проскакав по кругу, неожиданно прятался, его соплеменники делали то же самое - сигнал означал, что впереди враги и их слишком много, чтобы атаковать. О прибытии удачливого военного отряда сообщал один из его участников, едущий впереди, бешено скача вверх-вниз по склону ближайшего к лагерю холма. Воины сиу, выманивавшие врага в заранее подготовленную ловушку, подавали соплеменникам сигнал к атаке следующим образом. Отряд разделялся на две группы, которые сперва скакали в разные стороны, а затем поворачивали коней, после чего обе группы пересекались друг с другом. У кроу, если воин хотел подать своим знак "отступайте, слишком много врагов", он скакал на лошади взад-вперед. Скиди пауни говорили, что если разведчики замечали бизонов, они поднимались на возвышение и вскидывали бизонью накидку, а если был замечен враг, один из разведчиков скакал туда-сюда, а затем спешивался. Иногда сигналы лошадью комбинировали с сигналами, подаваемыми одеялом.
Насколько много информации мог передать воин при помощи своего скакуна, хорошо показывает упоминание Фрэнсиса Паркмэна о встрече с кочующей индейской общиной. От темной массы отделилась черная точка - это был индеец, галопом приближавшийся к путешественникам. Метрах в двухстах от них, "он пустил лошадь по широкому кругу, а затем начал выписывать по равнине различные таинственные фигуры". После чего один из людей Паркмэна сказал, переводя подаваемые сигналы: "Это селение оглалов вождя Старого Дыма".
Ричард Додж отмечал, что сигналы, подаваемые лошадью, одинаковы для всех племен. Но перед выходом в поход, воины часто обговаривали между собой сигналы, отличающиеся от общепринятых. Благодаря этому они могли общаться друг с другом, не опасаясь выдать случайному наблюдателю свои истинные намерения.
Вильям Кларк высказал предположение, что до появления лошадей индейцы подавали некоторые сигналы точно также, как они впоследствии стали делать верхом - бегали по кругу, появлялись на вершине холма, зигзагом бежали вниз по склону холма, если обнаруживали врагов. Было ли это так на самом деле, сказать трудно, но такие сигналы использовались ими и в XIX веке. Если разведчики понков что-либо замечали, то сбегались рысью вместе, затем разбегались, а потом вновь сбегались вместе. Если в большинстве племен сигналы о погибших товарищах подавались одеялами или накидками, то омахи делали это следующим образом. Один из появившихся на холме воинов отходил в сторону и бросался на землю. Он падал на землю ровно столько раз, сколько воинов отряда погибло. Кроме того, существовало много сигналов, подаваемых жестами. Так у кроу поднятая вверх рука едущим впереди воином была сигналом для остальных остановиться. Помимо этого, находясь в пределах видимости, воины могли переговариваться между собой на языке жестов.
При подаче сигналов одеялом, воин сперва привлекал к себе внимание следующим образом. Взяв одеяло обеими руками за концы, он вытягивал руки перед собой и расправлял вертикально - одна рука опускалась вниз, а другая поднималась вверх. Затем индеец два-три раза размахивал одеялом влево-вправо так, чтобы оно оставалось в вертикальном положении. Когда движение шло влево - левая рука опускалась практически до земли, а когда вправо - к земле опускалась правая. При этих движениях издали было очень хорошо видно всю поверхность одеяла.
Если следовало попросить всех членов отряда или общины приблизиться, воин сначала подавал вышеописанный сигнал "внимание", после чего наклонялся вперед, почти опуская одеяло на землю, вновь повторял это движение, а затем вытягивал руки горизонтально на уровне плеч и сводил их вместе перед собой. После этого правой рукой он делал движение влево к груди. Чтобы попросить подойти одного из членов отряда, следовало проделать вышеописанную процедуру, но в конце горизонтально вытягивалась вперед правая рука с зажатым в ней концом одеяла, а левой рукой перехватывали центр висящего вертикально одеяла и прижимали к груди.
При обнаружении чужого отряда следовало взять один конец одеяла правой рукой, вытянуть ее горизонтально перед собой на уровне плеча; левой рукой взять другой конец одеяла и держать его у правого плеча. Помахать правой рукой горизонтально вправо-влево. Команчи в прошлом, обнаружив врагов, махали не одеялом, а щитом. Чтобы показать, что врагов слишком много одеяло держали как в сигнале "внимание", после чего опускали руки вниз, затем слегка поднимали вверх и сводили их вместе перед грудью. Если же были обнаружены не враги, а бизоны, следовало расстелить одеяло на земле, кладя его так, чтобы это движение было заметно находящимся на расстоянии соплеменникам, а затем руками или ногами взбить пыль вблизи него.
Вильям Кларк писал, что если индейцы хотели сообщить, сколько погибло людей, воин подавал сигнал "внимание", затем хватал одеяло правой рукой, полностью вытягивал ее вверх перед собой, после чего наклонялся вперед и опускал одеяло на землю перед собой. Число убитых соплеменников показывалось количеством раз, сколько одеяло опускалось на землю. Обычно если кто-нибудь из воинов погибал, об этом издалека сообщали разведчики отряда. Когда однажды на возвышенности у шайенского лагеря появились два разведчика, которые, отойдя друг от друга на двадцать шагов, расправили свои бизоньи накидки и восемь раз бросили их на землю, люди в лагере узнали, что восемь воинов из их военного отряда убиты. Один из кроу вспоминал: "Мы увидели человека, бегающего взад-вперед, несколько раз поднимая одеяло и бросая его на землю, показывая сколько кроу погибло". В более поздние времена те же сигналы подавали зеркальцами. Для сообщения о количестве погибших мог использоваться и несколько иной сигнал. Странный Волк, черноногий, рассказывал, как сообщили о трех погибших воинах: "Один из нас встал в сторонке, взял три бизоньих накидки и, пока люди в лагере смотрели за ним, отбросил их прочь одну за другой". Кроме того, одеялом подавались и другие сигналы. Например, можно было уточнить, был ли враг пешим или конным. Если для подачи сигналов одеяло было слишком большим, его складывали до более удобного размера.
Считается, что система сигналов флажками для передачи информации в полевых условиях, принятая на вооружение военно-морскими силами США, была разработана Альбертом Джеймсом Майером в середине XIX века после его службы в Нью-Мексико, где он видел команчей, подающих друг другу сигналы копьями и бизоньими накидками.
При помощи дыма костра сигналы можно было передавать на дальние расстояния. Особенно этот метод был полезен в горной и лесистой местности. Дымом привлекали внимание, предупреждали об опасности, победе, поражении, направлении движения, встрече, приближении врага и сообщали много другой информации. Благодаря тому, что такие сигналы можно было подавать издалека, у индейцев хватало времени для того, чтобы собрать пожитки и приготовиться к атаке, защите или бегству. Военные и охотничьи отряды, отсутствовавшие долгое время, и не знавшие, где найти родное селение, дымовым сигналом задавали вопрос и ждали ответа. Распространенным способом сообщения о возвращении успешного военного отряда было разведение двух костров неподалеку друг от друга так, чтобы вверх поднимались два параллельных столба дыма - два столба означали удачу. По словам Доджа, одинокий столб дыма означал, что в округе замечены незнакомцы. Передача информации при помощи дымовых сигналов была настолько привычна краснокожим, что их подавали даже во время всеобщего мира. Прерывистые сигналы подавались следующим образом. Разводился небольшой костер из сухих веток, очищенных от коры, благодаря чему он практически не давал дыма. Потом в него бросали ветки, траву, зеленые листья, растягивали над ним одеяло, а затем убирали его и в небо поднималось облако дыма и т.д. Команчи, чтобы дым был прерывистым, вытаскивали из костра горящие ветки, а затем резко бросали их назад. Иногда для получения дыма использовали влажную траву. Передав сигнал, костер тушили. Берландиер отмечал, что почти все племена Техаса начала XIX века для передачи сигналов применяли разного рода дымовые сигналы. Рэндолф Мэрси писал: "Прозрачность на Равнинах такова, что различные объекты можно увидеть с огромного расстояния. Горы, например,… иногда видно аж за сотню миль. Зная об этом факте, индейцы подавали сигналы дымом днем и кострами ночью". Джеймс Томас отмечал: "Дым в этом чистом воздухе виден на огромных расстояниях. Охотники утверждают, что на равнинах могут увидеть дым от обычного костра на расстоянии в триста миль". "Осмелюсь утверждать, что редкий путешественник в сторону Калифорнии не видел таких сигналов" - писал Мэрси. Додж сообщал, что дымовые сигналы постоянно сопровождали каждый отряд солдат, проходящий через индейскую страну, спереди и по флангам. Юджин Вэйр, офицер армии США, в своих воспоминаниях также очень часто упоминал об использовании индейцами дымовых сигналов в 1860-х годах. Подтверждение их словам встречаются в большинстве дневников и воспоминаний путешественников по Равнинам периода 1830-1860-х годов. По ночам вместо дыма индейцы применяли костры, но не так часто, как дымовые сигналы. По словам капитана В.Кларка, никакого общего кода дымовых сигналов не существовало, и в конце XIX века индейцы Равнин применяли их весьма ограничено. Несомненно, это было связанно с широким распространением зеркал, упростивших передачу информации на дальние расстояния.
Как и во многих других случаях, общего кода для сигналов, подаваемых зеркалами, не было. Значения посылаемых сигналов заранее обговаривалось участниками военного похода прежде, чем высылались разведчики. При помощи них предупреждали об опасности, привлекали внимание и т.п. Например, если передовой разведчик замечал значительно превосходящие силы противника, он посылал зеркальцем быстрый, непрерывный, вибрирующий сигнал, и его соплеменники рассеивались и прятались. Если же сигнал был прерывистым, воины спешили приблизиться к разведчику. Перемещением зеркальца влево или вправо указывалось направление движения. Маленькое зеркальце часто оказывалось полезным при приближении к незнакомому лагерю, когда воин сомневался в дружелюбии племени. В таких случаях "зайчик" вопроса и "зайчик" ответа, а равно и отсутствие ответа, рассеивали все сомнения. Во второй половине XIX века для передачи информации индейцы довольно часто пользовались зеркальцами, а дымовые сигналы стали использоваться гораздо реже, поскольку применение зеркалец было технически проще. Кроме того, сигналы зеркальцами были менее заметны для противника, чем дым. Несмотря на положительные стороны применения зеркал, их невозможно было использовать в хмурый день, или если солнце светило в спину.
Относительно сигналов зажженными стрелами капитан Вильям Кларк писал, что применялись они довольно редко. К наконечнику прикрепляли любой легко воспламеняемый материал и поджигали. Однако, в ранние годы их, видимо, использовали более широко. Белден сообщал: "Путешествующие по Равнинам часто видят, как индейцы подают в ночи огневые сигналы. Я расскажу вам об этом подробно. Они снимают наконечник и обмакивают древко в порох, смешанный с клейким веществом. Такие стрелы они называют огненными. Порох приклеивается к древку на толщину в 0,6 см. и покрывает в длину 7,5-10 см. Разжеванная кора смешивается с сухим порохом и прикрепляется к древку. Теперь стрела готова к применению. Когда необходимо выстрелить, воин накладывает ее на лук, натягивает тетиву и наклоняет лук к земле. Другой воин поджигает сухую кору, после чего стрела выстреливается высоко в воздух. Пролетев небольшое расстояние, она ярко вспыхивает и горит до падения на землю. Сигналы бывают разные. Например, среди сиу одна выпущенная стрела означает "поблизости враги", две - "опасность", три - "опасность очень велика", много стрел - "их слишком много", или "мы отступаем". Две стрелы, выпущенные одновременно - "мы будем атаковать", три - "вскоре", четыре - "прямо сейчас". Если стрелы выпущены по диагонали, это означает "в этом направлении". Значение сигналов постоянно меняется, и индейцы обговаривают их перед выступлением отряда или прежде, чем разделиться. Они… редко ошибаются в расшифровке значения сигналов, а объем передаваемой информации просто удивителен".
Ночью передовые разведчики могли подавать сигналы при помощи огнива. Индеец поворачивался лицом к отряду, накидывал на голову и руки одеяло, и чиркал огниво, передавая искрами информацию о количестве обнаруженных палаток, враге, расстоянии и т.п.
Помимо разнообразных сигналов, индейцы передавали информацию при помощи изображений. Таким способом могли сообщить, например, о том, куда двигается отряд, каковы его цели, а также мирные у него намерения или враждебные. Изображения делались на земле, коре и кусочках кожи. Вильям Кларк сообщал, что для обозначения мира обычно рисовали трубку и жмущих друг другу руки людей, а для войны - томагавк и сломанную трубку. Бывало, что охотники оставляли сообщение для своих соплеменников или союзников, чтобы в случае обнаружения ими бизоньих туш, они не подумали, что на их земли вторглись чужаки. Кроме того, оно служило приглашением посетить их лагерь, где
Индейцы переговаривались между собой на расстоянии слышимости, имитируя лай лисицы, крик ястреба или вой волка через короткие промежутки времени, давая друг другу знать о своем местоположении, опасности и т.п. Сигналы эти могли меняться и потому заранее обговаривались. Они были настолько же понятны индейцам, как "телеграфные сигналы, используемые среди цивилизованных народов". Команчи в набегах часто перекликались и подавали друг другу сигналы, подражая уханью совы или вою койота.
Но наиболее часто индейцы имитировали вой и повадки волка. Воем они переговаривались между собой, а надевая шкуру на спину, могли близко подкрасться к вражескому лагерю, не вызывая при этом опасений у противника.
Лошадь применялась индейцами, чтобы привлечь внимание, сообщить об опасности, об обнаружении врага или дичи, подать сигнал к сбору или рассредоточению отряда и т.д. Для этого индеец скакал взад-вперед или по небольшому кругу. Радиус круга или расстояние, покрываемое всадником, могли рассказать его соплеменникам о количестве противника или дичи. Чем опаснее была ситуация, тем больше кругов делал всадник. Если враги приближались, разведчики шайенов разъезжали кругами, давая отряду знать, что нужно присоединиться к ним. Энтони Грасс, побывавший в 1808 году среди вичитов и команчей, писал в своем дневнике: "Их манера подавать сигналы стоит того, чтобы о ней упомянуть. Заключается она в поворотах их коней всевозможным образом и в разных направлениях на холме так, чтобы соплеменники, находящиеся позади на расстоянии пяти, восьми и даже десяти миль могли разобрать их. Подающие сигналы располагаются так, что они могут видеть друг друга и передавать информацию о количестве и силе врагов, к какому племени они принадлежат, стоят лагерем или движутся, а если движутся, то в каком направлении". Ричард Додж сообщал, что если воин на полной скорости мчался на вершину холма, и делал на ней несколько быстрых кругов, это означало: "Опасность. Быстро соберитесь вместе". По поведению всадника, движениям лошади и, естественно, исходя из сложившейся ситуации индейцы обычно могли отличить идет речь о враге или дичи. Если ничего не было обнаружено, индеец въезжал на вершину возвышенности и, обычно, спешивался, хотя было достаточно и просто проехать по вершине у всех на виду. Другой вариант этого сигнала - воин выезжал на вершину холма, останавливал лошадь, стоял там без движения две-три минуты, после чего медленно уезжал. Это означало: "Все спокойно. Никаких признаков врагов или опасности нет". В зависимости от скорости, с которой воин скакал вперед-назад или по кругу, индейцы узнавали насколько важную информацию он хочет сообщить. Очень быстрая скорость давала понять, что соплеменникам следует как можно скорее добраться до всадника. Если появившийся впереди всадник, быстро проскакав по кругу, неожиданно прятался, его соплеменники делали то же самое - сигнал означал, что впереди враги и их слишком много, чтобы атаковать. О прибытии удачливого военного отряда сообщал один из его участников, едущий впереди, бешено скача вверх-вниз по склону ближайшего к лагерю холма. Воины сиу, выманивавшие врага в заранее подготовленную ловушку, подавали соплеменникам сигнал к атаке следующим образом. Отряд разделялся на две группы, которые сперва скакали в разные стороны, а затем поворачивали коней, после чего обе группы пересекались друг с другом. У кроу, если воин хотел подать своим знак "отступайте, слишком много врагов", он скакал на лошади взад-вперед. Скиди пауни говорили, что если разведчики замечали бизонов, они поднимались на возвышение и вскидывали бизонью накидку, а если был замечен враг, один из разведчиков скакал туда-сюда, а затем спешивался. Иногда сигналы лошадью комбинировали с сигналами, подаваемыми одеялом.
Насколько много информации мог передать воин при помощи своего скакуна, хорошо показывает упоминание Фрэнсиса Паркмэна о встрече с кочующей индейской общиной. От темной массы отделилась черная точка - это был индеец, галопом приближавшийся к путешественникам. Метрах в двухстах от них, "он пустил лошадь по широкому кругу, а затем начал выписывать по равнине различные таинственные фигуры". После чего один из людей Паркмэна сказал, переводя подаваемые сигналы: "Это селение оглалов вождя Старого Дыма".
Ричард Додж отмечал, что сигналы, подаваемые лошадью, одинаковы для всех племен. Но перед выходом в поход, воины часто обговаривали между собой сигналы, отличающиеся от общепринятых. Благодаря этому они могли общаться друг с другом, не опасаясь выдать случайному наблюдателю свои истинные намерения.
Вильям Кларк высказал предположение, что до появления лошадей индейцы подавали некоторые сигналы точно также, как они впоследствии стали делать верхом - бегали по кругу, появлялись на вершине холма, зигзагом бежали вниз по склону холма, если обнаруживали врагов. Было ли это так на самом деле, сказать трудно, но такие сигналы использовались ими и в XIX веке. Если разведчики понков что-либо замечали, то сбегались рысью вместе, затем разбегались, а потом вновь сбегались вместе. Если в большинстве племен сигналы о погибших товарищах подавались одеялами или накидками, то омахи делали это следующим образом. Один из появившихся на холме воинов отходил в сторону и бросался на землю. Он падал на землю ровно столько раз, сколько воинов отряда погибло. Кроме того, существовало много сигналов, подаваемых жестами. Так у кроу поднятая вверх рука едущим впереди воином была сигналом для остальных остановиться. Помимо этого, находясь в пределах видимости, воины могли переговариваться между собой на языке жестов.
При подаче сигналов одеялом, воин сперва привлекал к себе внимание следующим образом. Взяв одеяло обеими руками за концы, он вытягивал руки перед собой и расправлял вертикально - одна рука опускалась вниз, а другая поднималась вверх. Затем индеец два-три раза размахивал одеялом влево-вправо так, чтобы оно оставалось в вертикальном положении. Когда движение шло влево - левая рука опускалась практически до земли, а когда вправо - к земле опускалась правая. При этих движениях издали было очень хорошо видно всю поверхность одеяла.
Если следовало попросить всех членов отряда или общины приблизиться, воин сначала подавал вышеописанный сигнал "внимание", после чего наклонялся вперед, почти опуская одеяло на землю, вновь повторял это движение, а затем вытягивал руки горизонтально на уровне плеч и сводил их вместе перед собой. После этого правой рукой он делал движение влево к груди. Чтобы попросить подойти одного из членов отряда, следовало проделать вышеописанную процедуру, но в конце горизонтально вытягивалась вперед правая рука с зажатым в ней концом одеяла, а левой рукой перехватывали центр висящего вертикально одеяла и прижимали к груди.
При обнаружении чужого отряда следовало взять один конец одеяла правой рукой, вытянуть ее горизонтально перед собой на уровне плеча; левой рукой взять другой конец одеяла и держать его у правого плеча. Помахать правой рукой горизонтально вправо-влево. Команчи в прошлом, обнаружив врагов, махали не одеялом, а щитом. Чтобы показать, что врагов слишком много одеяло держали как в сигнале "внимание", после чего опускали руки вниз, затем слегка поднимали вверх и сводили их вместе перед грудью. Если же были обнаружены не враги, а бизоны, следовало расстелить одеяло на земле, кладя его так, чтобы это движение было заметно находящимся на расстоянии соплеменникам, а затем руками или ногами взбить пыль вблизи него.
Вильям Кларк писал, что если индейцы хотели сообщить, сколько погибло людей, воин подавал сигнал "внимание", затем хватал одеяло правой рукой, полностью вытягивал ее вверх перед собой, после чего наклонялся вперед и опускал одеяло на землю перед собой. Число убитых соплеменников показывалось количеством раз, сколько одеяло опускалось на землю. Обычно если кто-нибудь из воинов погибал, об этом издалека сообщали разведчики отряда. Когда однажды на возвышенности у шайенского лагеря появились два разведчика, которые, отойдя друг от друга на двадцать шагов, расправили свои бизоньи накидки и восемь раз бросили их на землю, люди в лагере узнали, что восемь воинов из их военного отряда убиты. Один из кроу вспоминал: "Мы увидели человека, бегающего взад-вперед, несколько раз поднимая одеяло и бросая его на землю, показывая сколько кроу погибло". В более поздние времена те же сигналы подавали зеркальцами. Для сообщения о количестве погибших мог использоваться и несколько иной сигнал. Странный Волк, черноногий, рассказывал, как сообщили о трех погибших воинах: "Один из нас встал в сторонке, взял три бизоньих накидки и, пока люди в лагере смотрели за ним, отбросил их прочь одну за другой". Кроме того, одеялом подавались и другие сигналы. Например, можно было уточнить, был ли враг пешим или конным. Если для подачи сигналов одеяло было слишком большим, его складывали до более удобного размера.
Считается, что система сигналов флажками для передачи информации в полевых условиях, принятая на вооружение военно-морскими силами США, была разработана Альбертом Джеймсом Майером в середине XIX века после его службы в Нью-Мексико, где он видел команчей, подающих друг другу сигналы копьями и бизоньими накидками.
При помощи дыма костра сигналы можно было передавать на дальние расстояния. Особенно этот метод был полезен в горной и лесистой местности. Дымом привлекали внимание, предупреждали об опасности, победе, поражении, направлении движения, встрече, приближении врага и сообщали много другой информации. Благодаря тому, что такие сигналы можно было подавать издалека, у индейцев хватало времени для того, чтобы собрать пожитки и приготовиться к атаке, защите или бегству. Военные и охотничьи отряды, отсутствовавшие долгое время, и не знавшие, где найти родное селение, дымовым сигналом задавали вопрос и ждали ответа. Распространенным способом сообщения о возвращении успешного военного отряда было разведение двух костров неподалеку друг от друга так, чтобы вверх поднимались два параллельных столба дыма - два столба означали удачу. По словам Доджа, одинокий столб дыма означал, что в округе замечены незнакомцы. Передача информации при помощи дымовых сигналов была настолько привычна краснокожим, что их подавали даже во время всеобщего мира. Прерывистые сигналы подавались следующим образом. Разводился небольшой костер из сухих веток, очищенных от коры, благодаря чему он практически не давал дыма. Потом в него бросали ветки, траву, зеленые листья, растягивали над ним одеяло, а затем убирали его и в небо поднималось облако дыма и т.д. Команчи, чтобы дым был прерывистым, вытаскивали из костра горящие ветки, а затем резко бросали их назад. Иногда для получения дыма использовали влажную траву. Передав сигнал, костер тушили. Берландиер отмечал, что почти все племена Техаса начала XIX века для передачи сигналов применяли разного рода дымовые сигналы. Рэндолф Мэрси писал: "Прозрачность на Равнинах такова, что различные объекты можно увидеть с огромного расстояния. Горы, например,… иногда видно аж за сотню миль. Зная об этом факте, индейцы подавали сигналы дымом днем и кострами ночью". Джеймс Томас отмечал: "Дым в этом чистом воздухе виден на огромных расстояниях. Охотники утверждают, что на равнинах могут увидеть дым от обычного костра на расстоянии в триста миль". "Осмелюсь утверждать, что редкий путешественник в сторону Калифорнии не видел таких сигналов" - писал Мэрси. Додж сообщал, что дымовые сигналы постоянно сопровождали каждый отряд солдат, проходящий через индейскую страну, спереди и по флангам. Юджин Вэйр, офицер армии США, в своих воспоминаниях также очень часто упоминал об использовании индейцами дымовых сигналов в 1860-х годах. Подтверждение их словам встречаются в большинстве дневников и воспоминаний путешественников по Равнинам периода 1830-1860-х годов. По ночам вместо дыма индейцы применяли костры, но не так часто, как дымовые сигналы. По словам капитана В.Кларка, никакого общего кода дымовых сигналов не существовало, и в конце XIX века индейцы Равнин применяли их весьма ограничено. Несомненно, это было связанно с широким распространением зеркал, упростивших передачу информации на дальние расстояния.
Как и во многих других случаях, общего кода для сигналов, подаваемых зеркалами, не было. Значения посылаемых сигналов заранее обговаривалось участниками военного похода прежде, чем высылались разведчики. При помощи них предупреждали об опасности, привлекали внимание и т.п. Например, если передовой разведчик замечал значительно превосходящие силы противника, он посылал зеркальцем быстрый, непрерывный, вибрирующий сигнал, и его соплеменники рассеивались и прятались. Если же сигнал был прерывистым, воины спешили приблизиться к разведчику. Перемещением зеркальца влево или вправо указывалось направление движения. Маленькое зеркальце часто оказывалось полезным при приближении к незнакомому лагерю, когда воин сомневался в дружелюбии племени. В таких случаях "зайчик" вопроса и "зайчик" ответа, а равно и отсутствие ответа, рассеивали все сомнения. Во второй половине XIX века для передачи информации индейцы довольно часто пользовались зеркальцами, а дымовые сигналы стали использоваться гораздо реже, поскольку применение зеркалец было технически проще. Кроме того, сигналы зеркальцами были менее заметны для противника, чем дым. Несмотря на положительные стороны применения зеркал, их невозможно было использовать в хмурый день, или если солнце светило в спину.
Относительно сигналов зажженными стрелами капитан Вильям Кларк писал, что применялись они довольно редко. К наконечнику прикрепляли любой легко воспламеняемый материал и поджигали. Однако, в ранние годы их, видимо, использовали более широко. Белден сообщал: "Путешествующие по Равнинам часто видят, как индейцы подают в ночи огневые сигналы. Я расскажу вам об этом подробно. Они снимают наконечник и обмакивают древко в порох, смешанный с клейким веществом. Такие стрелы они называют огненными. Порох приклеивается к древку на толщину в 0,6 см. и покрывает в длину 7,5-10 см. Разжеванная кора смешивается с сухим порохом и прикрепляется к древку. Теперь стрела готова к применению. Когда необходимо выстрелить, воин накладывает ее на лук, натягивает тетиву и наклоняет лук к земле. Другой воин поджигает сухую кору, после чего стрела выстреливается высоко в воздух. Пролетев небольшое расстояние, она ярко вспыхивает и горит до падения на землю. Сигналы бывают разные. Например, среди сиу одна выпущенная стрела означает "поблизости враги", две - "опасность", три - "опасность очень велика", много стрел - "их слишком много", или "мы отступаем". Две стрелы, выпущенные одновременно - "мы будем атаковать", три - "вскоре", четыре - "прямо сейчас". Если стрелы выпущены по диагонали, это означает "в этом направлении". Значение сигналов постоянно меняется, и индейцы обговаривают их перед выступлением отряда или прежде, чем разделиться. Они… редко ошибаются в расшифровке значения сигналов, а объем передаваемой информации просто удивителен".
Ночью передовые разведчики могли подавать сигналы при помощи огнива. Индеец поворачивался лицом к отряду, накидывал на голову и руки одеяло, и чиркал огниво, передавая искрами информацию о количестве обнаруженных палаток, враге, расстоянии и т.п.
Помимо разнообразных сигналов, индейцы передавали информацию при помощи изображений. Таким способом могли сообщить, например, о том, куда двигается отряд, каковы его цели, а также мирные у него намерения или враждебные. Изображения делались на земле, коре и кусочках кожи. Вильям Кларк сообщал, что для обозначения мира обычно рисовали трубку и жмущих друг другу руки людей, а для войны - томагавк и сломанную трубку. Бывало, что охотники оставляли сообщение для своих соплеменников или союзников, чтобы в случае обнаружения ими бизоньих туш, они не подумали, что на их земли вторглись чужаки. Кроме того, оно служило приглашением посетить их лагерь, где
четверг, 10 ноября 2005
loneliness is in me...
мне снова недавно снился сон о том, что у меня громадные крылья за спиной и я могу летать...лечу.Прыгаю с обрыва и...не падаю.и даже осталась эта приятная усталаст в районе лопаток...лучше бы,еслибы он не снился
loneliness is in me...
А я завтра тоже не иду в школу...хехехе...правда все уроки на завтра уже сделала,но все ровно!а еще я наконец помыла аквариум с мальками!ура,он теперь красивый и чистый..
а эта картинка реальная...называется голова лошади...в звездном варианте
а эта картинка реальная...называется голова лошади...в звездном варианте
среда, 09 ноября 2005
loneliness is in me...
И,Кать,у меня идея фикс-построить свою конюшню-ипподром...круто,а? ну,разумеется,когда я институт(если я в него еще поступлю)закончу...я уже планирую...
loneliness is in me...
все так...плохо.вот уже через день в школу,ая снова болею-у меня гаэморит и мне делают ужасно болезненные уколы,через день хожу ко врачу-в пазухи лекарство специальными палочками пихать...ходила к ортодонту...через недель-будут ставит брэкиты(лишняя нагрузка на мою психику)..а сейчас,мне 6ые зубы сверх обложили резиновыми фигнями-неприятно...
Задница болит!!палец из которого брали кровь болит,нос забит,во рту мешаются эти хрени+я пью какие-то таблетки безперерывно.......МЛИН.вобщем все уже достает-и это еще без школы...!
Задница болит!!палец из которого брали кровь болит,нос забит,во рту мешаются эти хрени+я пью какие-то таблетки безперерывно.......МЛИН.вобщем все уже достает-и это еще без школы...!
вторник, 08 ноября 2005
loneliness is in me...
воскресенье, 30 октября 2005
loneliness is in me...
нет слов...а почему никто не читает мою писанину?...в смысле начало рассказика?
четверг, 27 октября 2005
loneliness is in me...
Я очнулся посреди леса, напоминающего скорее кладбище. Было темно и совершенно ничего не видно, кроме разве что легких, дымчатых очертаний ближайших деревьев. Даже луны и звезд не было видно. Я присел, ошарашенный своим местом положения. Попытка разглядеть окружающую темноту не принесла никаких результатов- темнота казалось только сгущалась. После я мужественно встал, но этого самого мужества не хватило надолго- я почти сразу же упал. Но, поскольку я чрезвычайно упрям по своей натуре, я снова присел и попытался встать, опершись на что-то холодное и мокрое. Спустя пять минут ужасной борьбы с непослушным организмом я наконец-то добился своего. Оглядевшись, я понял, что вокруг меня существовал обыкновенный ночной лес, но какой-то своей жизнью. Я подошел к тени, напоминающей дерево и, стараясь привыкнуть к темноте, облокотился на него. Спустя несколько минут я наконец-то разглядел некоторые сучки и листики у себя под ногами. Так я стоял и обдумывал происходящее со мной действо, но вскоре я начал промерзать…Основной удар холода пришелся на мои ноги, которые с какой-то грязью, камнями и жутко воняющей болотной водой составляли этакой коктейль в стиле северных эскимосов. А время-то, осень, уже, можно сказать, зима…В общем я двигаться куда угодно, но двигаться…я решил и пошел. В этой склизкой и холодной темноте я плелся довольно таки долго, периодически натыкаясь на деревья, сучки и маленькие, но противные и липкие паутинки. Таким образом, казалось бы прошла целая вечность. Но вот, вдруг я увидел свет- это солнце начало свой долгий восход на небосвод. Я пошел на этот свет, как мотылек. И вот, я приполз к краю большого оврага. Скорее, это был каньон с отвесным спуском вниз, чем овраг. С противоположного края поднималось небольшое желтое солнце. А я пошел вдоль обрыва… и внезапно почувствовал прилив энергии, которая толкала меня вперед и от которой ноги зудели от нетерпения бежать. И я побежал, закрыв глаза, но, вскоре приотворив, их я увидел, что снова оказался в лесу. Поэтому я притормозил, чтобы оглянуться, и присел на упавшее дерево…
Солнце уже стояло прямо над моей головой. «Уже полдень»-прошелестело в моей пустой голове.
И вскоре я понял, что ужасно голоден, но не мог же я грызть ветки. И, к моему счастью, надо мной пролетела утка. И, последовав за ней, я наткнулся на небольшое болото, где плавала целая стая таких же уток. Присев на какую-то кочку, я начал думать каким бы образом поймать хотя бы одну, непроизвольно рассматривал этих пернатых...
Не знаю, почему я решил, что это вообще утки….. Да, они смахивали на них, но и многим отличались. Форма тела была вроде бы утиная, на голове же был хохолок, как у какаду, клюв как у какого-то большого попугая, а хвост…его вообще вроде не было, вместо этой , казалось бы неотъемлимой части, там торчал только пух. Как я не старался найти в своей голове хоть какую-нибудь похожую птицу, у меня ничего не получилось. Сразу провозгласив себя первооткрывателем, я счел нужным дать название этим птичкам. И с тех пор они стали «Кутами».
Спустя несколько часов, я сдался этим «смышленышам», перепробовав почти все известные и доступные мне способы охоты. Пришлось отступить с двумя перышками в руках - на память. Я не очень-то расстроился, можно сказать это не задело меня ни капли…голод начал отступать на задний план, ну или я просто привык к его присутствию…
Прошло еще несколько часов моего бессмысленного блуждания. Начало темнеть. За считанные минуты стало совершенно темно. Будучи в столь безвыходной ситуации, я лег на ночлег у ближайшей моховой кочки. Перед сном я попытался было найти на небе хоть одну звезду, но…я даже не сумел найти это самое небо - его не было видно из-за столь пышных крон многочисленных деревьев. Но не столько от скуки, сколько от усталости, я почти моментально уснул. И мне привиделся какой-то странный сон, проснувшись, я попытался ухватить его за ускользающий , возможно и не существующий, хвостик. Вскоре, так как валятся на сырой и холодной листве лишний раз не хотелось, я встал на свои измученные конечности, как ни странно, в количестве двух штук, хотя я их вообще не чувствовал, и пошел, куда глаза глядят. Так я бродил еще дня два, не останавливаясь на ночлег. И порой казалось, что мы с этим лесом поссорились, причем довольно сильно, из-за него у меня началась паранойя, и я чувствовал себя крайне не уютно. Меня не покидало ощущение, что этот лес высасывал из меня воспоминания. Я смог припомнить только свое имя и кусочки из жизни (правда совсем уж смутно), причем при попытке вспомнить что-то еще, мою голову пронзала острая боль…. Таким образом, я мучил себя довольно долго.
Наконец-то, не веря своему счастью, я наткнулся на тропинку, причем именно наткнулся: я не видел ее до последнего момента, как будто она от меня пряталась, а я такой не хороший взял да и наступил на нее…. Зато теперь мне предстоял сложный выбор - в какую сторону пойти. Как вдруг один желтенький листочек упал к моим ногам, даже немного в сторону, которая была правее от моего сапога (который теперь напоминал больше вариацию на тему лаптей в сфере: мойдом-сортир, канализация-странаненаглядная). Мне предстояло пройти еще немало по этой подозрительной, но почему-то уютной тропинке. Перед дальней дорогой, которую я уже успел нарисовать в своем воображении, следовало отдохнуть. Отдых заключался в том, чтобы усесться посреди тропинки и сидеть, пока не замерзну. После непродолжительного отдыха, я отправился в таинственное путешествие по тропке, которая проложила свой путь вглубь чащобы. Со временем идти становилось все тяжелее, многочисленные сучки преграждали мне путь, но первое время я с ними кое-как справлялся. Проделав, как мне показалось, пробираться пришлось ползком. Это было крайне не приятно и… почему-то унизительно.
Солнце уже стояло прямо над моей головой. «Уже полдень»-прошелестело в моей пустой голове.
И вскоре я понял, что ужасно голоден, но не мог же я грызть ветки. И, к моему счастью, надо мной пролетела утка. И, последовав за ней, я наткнулся на небольшое болото, где плавала целая стая таких же уток. Присев на какую-то кочку, я начал думать каким бы образом поймать хотя бы одну, непроизвольно рассматривал этих пернатых...
Не знаю, почему я решил, что это вообще утки….. Да, они смахивали на них, но и многим отличались. Форма тела была вроде бы утиная, на голове же был хохолок, как у какаду, клюв как у какого-то большого попугая, а хвост…его вообще вроде не было, вместо этой , казалось бы неотъемлимой части, там торчал только пух. Как я не старался найти в своей голове хоть какую-нибудь похожую птицу, у меня ничего не получилось. Сразу провозгласив себя первооткрывателем, я счел нужным дать название этим птичкам. И с тех пор они стали «Кутами».
Спустя несколько часов, я сдался этим «смышленышам», перепробовав почти все известные и доступные мне способы охоты. Пришлось отступить с двумя перышками в руках - на память. Я не очень-то расстроился, можно сказать это не задело меня ни капли…голод начал отступать на задний план, ну или я просто привык к его присутствию…
Прошло еще несколько часов моего бессмысленного блуждания. Начало темнеть. За считанные минуты стало совершенно темно. Будучи в столь безвыходной ситуации, я лег на ночлег у ближайшей моховой кочки. Перед сном я попытался было найти на небе хоть одну звезду, но…я даже не сумел найти это самое небо - его не было видно из-за столь пышных крон многочисленных деревьев. Но не столько от скуки, сколько от усталости, я почти моментально уснул. И мне привиделся какой-то странный сон, проснувшись, я попытался ухватить его за ускользающий , возможно и не существующий, хвостик. Вскоре, так как валятся на сырой и холодной листве лишний раз не хотелось, я встал на свои измученные конечности, как ни странно, в количестве двух штук, хотя я их вообще не чувствовал, и пошел, куда глаза глядят. Так я бродил еще дня два, не останавливаясь на ночлег. И порой казалось, что мы с этим лесом поссорились, причем довольно сильно, из-за него у меня началась паранойя, и я чувствовал себя крайне не уютно. Меня не покидало ощущение, что этот лес высасывал из меня воспоминания. Я смог припомнить только свое имя и кусочки из жизни (правда совсем уж смутно), причем при попытке вспомнить что-то еще, мою голову пронзала острая боль…. Таким образом, я мучил себя довольно долго.
Наконец-то, не веря своему счастью, я наткнулся на тропинку, причем именно наткнулся: я не видел ее до последнего момента, как будто она от меня пряталась, а я такой не хороший взял да и наступил на нее…. Зато теперь мне предстоял сложный выбор - в какую сторону пойти. Как вдруг один желтенький листочек упал к моим ногам, даже немного в сторону, которая была правее от моего сапога (который теперь напоминал больше вариацию на тему лаптей в сфере: мойдом-сортир, канализация-странаненаглядная). Мне предстояло пройти еще немало по этой подозрительной, но почему-то уютной тропинке. Перед дальней дорогой, которую я уже успел нарисовать в своем воображении, следовало отдохнуть. Отдых заключался в том, чтобы усесться посреди тропинки и сидеть, пока не замерзну. После непродолжительного отдыха, я отправился в таинственное путешествие по тропке, которая проложила свой путь вглубь чащобы. Со временем идти становилось все тяжелее, многочисленные сучки преграждали мне путь, но первое время я с ними кое-как справлялся. Проделав, как мне показалось, пробираться пришлось ползком. Это было крайне не приятно и… почему-то унизительно.
loneliness is in me...
ходила я в этот пассаж...и мне не очень понравилось...там очень холодно,конь ужасно вредный,а тренер...странная она в общем.по моим идеализированным представлениям она должна бббыла быть милым человеком,чтобы я к ней периодически приходила просто кататься и в один прекрасный день она бы мне сказала:"Не хочешь поучаствовать в соревнованиях?". А она-прям в лоб:"Соревнования в конце ноября,придешь в следующий раз-дам схему учить"....ив се там какие-то сухие...когда как у ЕН все такие приятные,дружественные люди...меня это напугало, признаюсь я вам.И...я не знаю,как сказать ЕН,что я не буду больше к ней ходить...и с Беской расставаться грустно...не знаю,посоветуйте что нить..